На его борту находились офицеры подводного флота фюрера для 70 экипажей субмарин.
Примерно в 19 часов Маринеско увидел в перископ ярко освещенное немецкое судно, следовавшее из польской Гдыни. Это шел «Вильгельм Густлофф» – колоссальных размеров лайнер, прежде пассажирский, а во время войны выполнявший функции то плавающего госпиталя, то плавказармы школы офицеров подводного флота. Судно, как позже выяснилось, имело не борту еще и беженцев из Восточной Пруссии, не было обозначено соответствующим знаком – красным крестом. Напротив того – корпус лайнера носил камуфляжную окраску, на палубах виднелась артиллерия и орудия ПВО. Оснащенное вооружением санитарное судно сопровождал боевой корабль флота Германии.
«Вильгельм Густлофф» передвигался очень медленно. На его борту находились пассажиры, численность которых в разы превышала допустимые нормы: десятки офицеров-подводников и сотни курсантов, несколько сот женщин из флотского вспомогательного дивизиона, почти тысяча раненых солдат, и тысячи гражданских беженцев. Плюс перегрузка взятого на борт военного оборудования.
До войны «Густлофф» был комфортабельным лайнером. Превратившись из лайнера в плавучую казарму для школы подводников, «Вильгельм Густлофф» провёл в таком качестве большую часть своей короткой жизни — почти четыре года. Школа подводников готовила кадры для немецкой подводной войны ускоренными темпами, и, чем дольше длилась война, тем больше кадров прошло через школу и тем короче становился срок учёбы и младше возраст курсантов. В самом конце войны лайнер стал госпитальным судном, а в январе 1945 года был привлечен и для перевозки беженцев. Но Маринеско не мог знать о них.
Около 21 часа подлодка С-13, совершив виртуозный маневр, зашла со стороны берега, где ее менее всего могли ожидать, и выпустила первую торпеду с надписью «За Родину», а затем еще две – «За советский народ» и «За Ленинград».
При первом ударе, пробившем носовую часть судна, немцы решили, что они наскочили на мину. Но после второго и третьего взрыва, разворотивших машинное отделение, капитан «Вильгельма Густлоффа» Петерсен понял, что это была субмарина, и коротко объявил: «Das war’s» (Вот и всё). На лайнере началась паника. Сотни людей, не разбирая чинов, пола и возраста, бросились к шлюпкам. Из-за сильного крена тысячи оказались в ледяном бушующем море. Примерно через час после атаки «Вильгельм Густлофф» полностью затонул. Поверженное судно, величиною едва ли не с айсберг, ушло под воду, погрузилось в черную бездну.
По данным немецких исследователей послевоенных лет, ВМС гитлеровской Германии 30 января 1945 г. был нанесен серьезный урон. Так, по свидетельству журнала «Марине» (1975. № 2–5, 7–11. ФРГ), с кораблем погибли 1300 подводников, среди которых находились полностью сформированные экипажи подводных лодок и их командиры. По мнению командира дивизиона капитана 1-го ранга А. Орла, погибших немецких подводников хватило бы для укомплектования 70 подлодок. Вот почему впоследствии советская печать потопление «Вильгельма Густлоффа» совершенно обоснованно назвала «атакой века», а Маринеско – «подводником № 1».
Что касается слезливых всхлипов современной либеральной общественности о погибших на «Вильгельме Густлоффе» раненых солдатах, женщинах и мирных беженцах, так сожаления эти давно опроверг исторический суд – не бессердечный, но добросовестный. По всем характеристикам эти жертвы признаны «военной целью» и, как это ни жестоко звучит, уничтожение их не является военным преступлением. Сотни погибших немецких офицеров-подводников погрузились на «Вильгельм Густлофф», понятно, не для круизной прогулки. Да и вылечившиеся раненые гитлеровцы наверняка встали бы снова в строй. За утонувших в ту ночь мирных беженцев по всем нормам военного времени ответственность несло принявшие их на борт командование «Вильгельма Густлоффа» – по факту, военного тогда судна.
Через две недели С-13 потопила еще один крупный фашистский транспорт «Штойбен» с 3500 военнослужащими на борту.